Сказка о крапиве.
Мятеж в царстве крапивы.
Однажды в царстве крапивы произошел мятеж. Царство крапивы было очень густо населено, крапива распространялась повсюду и ее колонии появлялись везде, где только встречалось достаточно земли для развития неглубоких крепких корней. Но до того времени никто не подозревал, как неприятно было этой громадной армии сохранять мир. Да, это действительно была целая армия, так как каждая былинка крапивы стояла рядом со своей подругой, с отравленными копьями, готовая ранить всех тех, кто имел намерение проникнуть в ряды зеленых мундиров.
Возмущение перешло в открытый бунт ночью, когда светил месяц и почти все цветы уже спали, потому что именно в этот час ночи собираются феи на свои праздники, а к ним-то и обратилась крапива с просьбой улучшить их обидное положение, которого они совсем не заслуживали.
Раскинувшись над уголком луга, где жили мятежники, стояла в полном цвету бузина. При свете луны из ветвей этой бузины появилась прелестная маленькая Фея, одетая в зеленое платье с разбросанными по нем белыми цветочками. Фею бузины сопровождала свита крошечных придворных в таких же великолепных одеждах.
«В чем дело?» воскликнула маленькая фея, внезапно остановившись, так как кучка крапивы загородила ей дорогу, качая головами и размахивая своим оружием в яростном волнении.
«Мы требуем справедливости!» закричали мятежники. «Мы не желаем более повиноваться законам, которые делают различие между подданными. Дайте же нам справедливые законы».
Бузиновая фея нахмурила брови и взмахнула своим жезлом. «Объяснитесь», сказала она; «наша обязанность удовлетворять жалобы цветов и наблюдать за тем, чтобы законы исполнялись».
«Наши цветочки невзрачны, никому нет до нас нужды,— даже животные и те избегают кормиться нами и вся наша жизнь состоит из таких мелочей, что и жить не стоит» пробормотала крапива. «Другие цветы пользуются гораздо большей любовью, что мы видим нашими собственными глазами и как нам говорят наши вестники-пчелы. Вот хоть бы бедренец, — как он мал и низок, а между тем его все так любят и ищут из-за его прелестного красного платьица. Кроме того его очень уважают, как барометр, хотя маленький лентяй ежедневно ложится спать в двенадцать часов. Розовой золототысячник собирают старухи против ревматизма, таким образом этот цветок служит для пользы и для украшения. Пчелы приносят нам удивительные вести о наперстянке, растущей в том лесу и похожей на короля в пурпуровой одежде. Мак любят за его красоту, как нам передают наши вестники, в некоторых местах его выращивают из-за его полезных свойств. Почему же мы совершенно забыты? Почему и мы не можем делать такую же заметную и полезную работу? Репейник согласен с нами и также говорит, что это позор, мы хотим восстановить свои права, переменить место жительства и посмотреть свет».
Бузиновая фея молча слушала этот взрыв негодования, но ее нетерпение было очевидно, так как она несколько раз топнула своим маленьким белым башмачком и смахнула капельку росы с маргаритки, как будто бы хотела поскорей избавиться от мятежной крапивы и ее ворчанья. Затем наступило молчание и сделав знак своей свите начать танцы, маленькая фея уселась на одуванчик. Затем она заговорила спокойным голосом, обсудив дело и сознавая свою правоту.
“Глупые ворчуны. Вы должны знать, что жизнь всегда состоит из мелочей, а большие события происходят совершенно случайно. Те, кто тоскует по ним, менее всех остальных достойны славы и именно с тех пор, как они не могут делать добра и выполнять обязанности, выпавшие на их долю. Вы говорите о золототысячнике, его работа заключается в том, чтобы своим румянцем открывать свое присутствие, чтобы старики и больные благословляли его, срывая цветы, но подумайте, раз цветок сорван, он неминуемо должен умереть. Бедренец очень умен: он спит и просыпается, улыбается и благодарить,—короче он исполняет свою ежедневную работу и в этом заключается вся его жизнь, достаточная для того, чтобы удовлетворить его потребности. Из наперстянки, красоте которой вы завидуете, сочится один из сильнейших ядов и самое ее положение в свете представляет источник опасности. По истине, она дорого платит за восхищение ею. Что же касается мака…»
«Мы об этом совсем не заботимся!» грубо заявили некоторые былинки крапивы». Пороки и добродетели других не имеют для нас никакого значения. Мы только просим дать нам возможность иметь свой голос в мире, или приносить пользу, что в таком изобилии выпало на долю других. Репейник в этом отношении вполне согласен с нами».
Бузиновая фея презрительно засмеялась. «Этот репейник ужасно раздражительный», сказала она, «и каждый избегает его: он сам такой колючий, неудивительно, что и находит причину для жалоб и ропота,—только виноват то он сам. Что же касается вас, то невежество, а может быть и предрассудок,— обыкновенно они идут рука об руку,— мешают вам видеть то, что вы можете делать. Если вас скосить и немного просушить»—при этих словах феи все листочки крапивы затрепетали, «коровы съедят вас с удовольствием, в самом деле, в Швеции вас разводят на корм скоту, а в мелко-изрубленном виде с примесью других вещей вами кормят там домашнюю птицу. Если вас посыпать солью и положить в молоко, то оно свернется, волокна же ваши идут на приготовление бумаги, материи и веревок. В России из ваших корней делают желтую краску, а семена, смолотые в порошок, очень помогают от флюса и других опухолей. Ну, как? вы все еще жаждете славы, красоты или величия?»
Некоторые из слушателей сокрушенно повесили головы, другие же сердито ворчали, что хотя все это может быть и очень верно относительно всего их племени, но это не касается отдельных представителей его, которые желали бы быть, где угодно, только не в спокойном уголке у ручья.
«Вы чересчур обидчивы», сказала с улыбкой фея. «Вы готовы обидеться от одного прикосновения и уколоть каждого, кто приблизится к вам. Разве вам не нравится то тихое местечко, где вы росли и где вас никто не обидит?»
Теперь некоторые стебельки крапивы, тронутые терпением феи, подняв головы, заговорили прежде своих братьев, которые не успели ответить на последний вопрос феи.
«Так точно, Ваше Величество, вы правы. Милосердие посадило нас здесь, а справедливость удаляет с нашей дороги много опасностей, которыми полна жизнь других, наружно более почитаемых. Помогите нам только жить так, чтобы нас больше любили и чтобы мы менее чувствовали пренебрежение».
Бузиновая фея улыбнулась, поднялась с одуванчика и помахала своим жезлом над их головами.
«Вы хорошо говорили», сказала она ласково: «в следующем поколении ваше желание исполнится, но мятежники скоро будут наказаны, так как сенокос приближается».
И скинув свое зеленое платье, легкая, как цветочная пыль в летний день, фея исчезла.
После этого глубокое молчание воцарилось в крапивном царстве, многие спали в то время, как другие скорбели о воображаемой несправедливости и о последних словах бузиновой феи, и сердца их были полны смутными предчувствиями. Но когда снова наступило утро, бодрость, крапивы проснулась вместе с солнцем и она более не думала о неприятных предсказаниях, которые могли осуществиться только в отдаленном будущем.
Увы! несколько дней спустя это будущее стало близким, так как с соседнего поля доносились голоса косцов, а воздух наполнился благоуханием свежескошенного сена. Еще немного спустя, появились в поле телеги, запряженные сытыми, гнедыми лошадьми, чтобы увезти желтые копны, а косы все приближались и приближались к укромному уголку крапивы.
«Боже мой!» завопили мятежники, «как позорно скосить нас прежде, чем мы хоть что-нибудь повидали в жизни!»
«Не горюйте», сказали им те из мятежников, которые поумнели от раскаянья, «так как после смерти вы принесете больше пользы, чем при жизни. Что же касается нас, то мы очень довольны: разве фея не дала нам обещанья?»
«Много хорошего принесет оно вам», грубо заметили мятежники, «ведь вы не доживете до его исполнения».
Ответа на это не последовало, потому что все так внимательно следили за приближением своей судьбы, что не видали и не слыхали вокруг себя ни летних звуков, ни ликования окружающей их природы. А между тем на ближнем поле кричали дергачи и в голубом, безоблачном небе носились ласточки. Дикие пчелы летали между тимьяном и другими полевыми цветочками, которые вместе с камышом окаймляли ручеек.
Все ближе звенели косы, вот они уже совсем близко; два взмаха косы и бедная крапива упала, склонив головки, вместе с другими бесчисленными травами.
Только один резкий стон, затем бесшумное падение и недовольные голоса умолкли навсегда.
Снова пришла весна. Несколько детей, возвращаясь из школы, проходили через луг, они весело бегали по берегу ручья и с восторгом срывали весенние цветочки. Худенькая девочка, которая была меньше всех остальных, увидев желтовато-белые цветы расположенные вокруг стебелька под нежно-зелеными листочками, подбежала к забору около которого они росли, но внезапно остановилась.
«Это крапива,—она жжется», сказала она, отдернув протянутую к цветам маленькую ручку.
«Нет», возразила старшая сестра, «это хорошая крапива,—она не жжется, а цветочки ее так красивы».
С восторгом и смутным воспоминанием об обещании феи слушала крапива детскую болтовню и ей захотелось узнать не изменилось ли также и их название.
«Некоторые», продолжала старшая сестра называют эти цветы глухой крапивой, но другие дали им имя белых архангелов и по-моему, это название гораздо красивее».