Сказка про рака.
Хорошая вещь караси в сметане, разумеется, когда они свежие, только что пойманные, а не те мороженые, которые по целым неделям лежать в рыбной лавке. Но, пожалуй, еще вкуснее соус из раков. Вы, конечно, любите раков даже и без всякой приправы, просто вареные? Любила ими полакомиться и одна ворона, но невареными, а в сыром виде.
После довольно продолжительного путешествия, эта ворона села отдохнуть у реки и видит—к самому берегу приполз рак, аппетитный такой, средней величины. Забыла лакомка и об отдыхе, так обрадовалась вкусному блюду и быстро схватив рака, поднялась с ним на воздух! Может быт, она покушала бы тут же, на берегу, да дело в том, что к реке в это время подходили молодые рыболовы с удочками и что греха таить, ворона не пожелала с ними встречаться. Не даром говорят, что пуганая ворона и куста боится, а как же ей не бояться людей. Ну, вот она и полетела подальше от них со своей добычей. В мечтах она рисовала себе густой лес, высокий дуб развесистый, как сядет она на удобную ветку и тут покушает.
Вот и лес дремучий и не один развесистый дуб, а много дубов. Выбирай любой, садись и блаженствуй. Рак чувствует, что минуты его сочтены и шепчет вороне, уже готовой спуститься на дерево:
— Ворона, ворона! Такая ты красивая, а хочешь напрасно погибнуть. Вон недалеко охотники идут с ружьями. Смотри, смотри уж кто-то целится.
Ворона и не дослушала своего пленника, быстро вспорхнула и полетела дальше.
А дальше было поле, широкое поле, по не пустое, а полное народом, жницами и жнецами. Хотела ворона где-нибудь присесть, стала присматривать себе уютное местечко. Но рак предупредил ее:
— Не садись здесь, моя красавица!—сказал он.—Тут везде силки расставлены, чтобы поймать тебя и зажарить, а вон еще и ястреб летает; он посильнее тебя, как заметить, сразу налетит и отнимет меня у тебя. А если вздумаешь для спасения опуститься вниз—в силки попадешь. Жаль мне тебя, моя хорошая.
— Угу!—одобрительно ответила ворона, не разжимая рта, в котором держала рака, «точь-в-точь, как ворона у Крылова» сыра во рту держала.
И снова пустилась в путь. А на пути встретила избушку на курьих ножках. Обрадовалась и собиралась усесться на крыше. Рак молчал, потому что видел, как трое мальчишек спугивали с крыши воробьев, швыряя в них камешками и увидев ворону, поджидали ее с целой горстью каменной картечи.
Ворона догадалась, что ей тут не место и полетела вперед, подальше от греха.
Прилетели наши путники к белой отмели морского прибрежья. Там лежал высокий серый камень, а возле него рос какой то куст.
«Ну,—думает ворона,—вот где я, наконец, отдохну и закушу.»
Видит рак, что приходится погибать ему. Место пустынное, совсем удобное для пугливой вороны. Сядет она на камень, положит на него рака и начнет его долбить. Беда! Что делать? И рак испуганным голосом шепчет вороне:
— Ай, ай, ай! Что я вижу? Ты только взгляни вон на тот камень, милая ворона. Неужели не замечаешь? Там притаился человек. И у него длинное-предлинное ружье. Наверное, это он нас поджидает. Правей, правей держи от камня. Лети на море. Уж там никого нет, а мелкие места, я знаю, есть.
Вороне довольно было того, что рак ей сказал, будто у камня притаился человек и она шарахнулась в сторону и скоро очутилась на средине моря. Близко к родной стихии рак почувствовав себя как-то бодрее и уже не пугает ворону, а другие речи заводит:
— Эх, ворона, ворона, как ты похожа на мать и отца. Знал я их, отлично знал. Уж какие они славные люди были и не передать словами.
— Угу!—отвечает ворона, а рта не разжимает. Хотелось бы ей про мать и отца порасспросить, а принуждена молчать. Думает: «Как сяду на мелкое местечко, тогда я расспрошу, а затем рассказчиком и закушу!».
А рак стал за то еще словоохотливее и говорить:
– Эх, дорогая моя! Ты думаешь, что я только отца твоего да мать и знал? Нет! Я очень хорошо знал и братьев, и сестер твоих. И что это за добрые люди были, таких добрых я больше никогда и невидаль.
— Угу!—отвечает ворона, а рака крепко на крепко держит во рту. И нетерпение одолевает ее, когда же, наконец, мелководье начнется и ей удастся подробно порасспросить своего бывалого пленника, что еще он знает о всех господах Ворониных. Рак совсем раззадорил ее любопытство. Хотелось ей сказать ему: “продолжай”. Но она благоразумно воздержалась.
А бедный рак вздохнул и еще ласковее говорить:
— Да хоть вся твоя родня и славные люди, а не сравняться им с тобой. Думаю, что разумнее тебя и милее и на свете нет. Не правда ли?
— Еще бы—крикнула ворона во весь рот да и упустила рака в море.
Кому рассказал рак про свою историю—неизвестно, но люди ее узнали.
П. Быков.