Старые забытые игры.
Очень многие из игр, в которые и теперь еще играют дети, сложились в старые, старые, времена, когда даже наших дедушек и бабушек еще на свете не было. Есть такие игры, которым больше тысячи лет. Сложились игры эти еще в языческие времена, играли в них на праздниках в честь языческих богов.
Потом русские стали христианами, но игры пережили язычество. Народ слишком любил эти привычные, им самим созданные игры, чтобы отказаться от них. И так дороги были ему эти игры, что он сохранил их вместе с песнями и донес до нашего времени. Теперь в эти игры играют больше в деревнях. Там играют и дети, и молодежь, в городах играют одни дети, но лет 300 — 400 тому назад ими забавлялись и взрослые. Играли и старые, и малые. Было это в ту пору, когда на Руси женщины и дети сидели взаперти по теремам. Никого они не видели, кроме своих, самых близких, ни к кому не ходили, на улицах не показывались. И вот, среди этой скучной затворнической жизни самым любимым развлечением были старые игры. Играли и в коршуна, играли в гусей, лебедей и в волка серого, и в палочку-выручалочку. Эти игры и теперь в ходу. Дети их очень любят. И как сотни лет тому назад, собираясь играть, прежде всего считались, так и теперь считаются, чтобы знать, кому начинать, как роли распределить. И считались обыкновенно не цифрами, а разными присказками да прибаутками. Станут в кружок или сядут, и один кто-нибудь ходит, присказку по словам говорит и с каждым словом или слогом поочередно тычет пальцем в кого-нибудь из тех, кто собрался играть. Тот, на кого упало последнее слово или слог, считается вышедшим по жребию. Иногда в таких прибаутках и смысла как будто, нет, а их не забывают, все ими считаются, потому что слова складно подобраны, да и смешные иногда очень, иногда и остроумные. Одна из самых старинных прибауток для счета, это первинчики- другинчики.
Вот они, эти старинные „первинчики”.
Первинчики,
Другинчики,
Голубинчики
На насту.
На кусту.
Но лебедю
Крылатому
Шишел,
Вышел,
Вов пошел.
Или же:
Первинчики.
Другинчики,
Летали голубинчики
По Божьей росе.
По поповой полосе.
Тута
В чашке
Орешки,
Медок
И ледок.
Поди вон сахарок (или королек).
А были еще и „Перво-чики”:
Перво-чики,
Друго-чики.
На речке заяц
Сорвал травку,
Положил на лавку.
Кто взял,
Кто не взял.
Родион,
Пошел вон.
Или „Таня-баня”:
Таня-баня.
Что под нами,
Под железными столбами?
Таньчик-мальчик,
Сам корольчик,
Он и едет ко дворам,
Колокольчиком звенит.
Или
Ехал
Мужик
По полю,
Потерял
Колесо
И спрашивает:
Сколько
Спиц?
А еще „зайцем” считались:
Заяц
Месяц
Сорвал,
Травку
Положил
На лавку.
Кто возьмет,
Тот
И вон
Пойдет.
Что значат все эти „Первинчики – Другинчики, “Первочики” и „Тани-бани“, быть может, и никогда, никто не понимал, но слова, точно колокольчики, и считать ловко. Ну и считали. Да и теперь считают. Вспомнят, когда нужно, старинную прибаутку и отсчитывают. И не удивляются, что заяц сорвал месяц, что где-то- под железными столбами сидит какая-то Таня-баня неведомая, что голубинчики белыми лебедями разлетелись. Сказка ведь это, а в сказке всякое бывает.
Среди старинных игр, кроме таких, в которые играют и теперь, есть, если вспомнить и поискать, полузабытые или совсем забытые. Это, как в бабушкином сундуке: кажется, уж все пересмотрено, все до последнего лоскуточка перерыто, а пороешься, и всегда найдешь что-нибудь, если и не новое, то уж такое забытое, что вместо нового может сойти.
Вот, например, игра в „Крыночки”. Это – игра едва ли не одна из самых старинных, самых затейливых и любимых игр. В теремах без „Крыночки” дня не проводили. А играли в эту „Крыночку” так. Прежде всего, понятно, считались, чтобы знать, кому бабушкой котовой, кому детками, а кому котом быть. Потом сговаривались, где изба, где баня. Запасались крыночкой с молоком.
Когда все приготовят, тогда и игру начинали. Котова бабушка – доможилка старая садилась в своей избе вместе с котом молоко караулить. Только кот не до конца сидел: посидит немного и из избы прочь пойдет. Бабушка одна остается.
А детки около крынки исхаживают, в крынку заглядывают, вокруг бабушки увиваются.
— Дай, бабушка, молочка, – просят.
— Не дам,—отвечает бабушка.- Молоко мне, старой, самой надобно. Не могу я корки грызть. У меня зубов давно нету.
— Хоть глоточек дай, хоть капельку,- просят дети.
— Не дам, ничего не дам, – ворчит бабушка. – Зубы у вас молодые, корочек погрызите.
Видят детки, что бабушку не пронять, и на обман, на хитрость пускаются:
— Бабушка! Где твой кот”?- спрашивают дети.
— Пошел детей качать,- отвечает бабушка.
— А не хочешь ли ты, бабушка, в баньку?- соблазняют дети старуху. Знают, что старая любит в баньке попариться.
— А какая у вас банька?- спрашивает бабушка.
— Наша баня золотая, каменка у ней кафельная, топили ребята по семи дней, а жару в ней для семи деревень. Прелесть, что за банька, лучше и выдумать трудно.
— А какой веник?- допрашивает бабушка.
— Веник шелковый, шелку Шамаханскаго, отобран у татарина в орде, заброшен на боярский двор, с боярского двора к нам принесен.
Ну и веник! Банька хороша и веник ей подстать. Не может больше устоять старая, встает с своего места, а дети ее подхватывают под руки и ведут в баню.
Парится бабушка в бане, а дети молоко выпивают и крыночку разбивают. Тем временем кот домой возвращается. Видит черепки и бабушку зовет – громко мяучит.
Почуяла бабушка беду, из бани со всех ног бросилась, а детки, как увидели старую, все, кто куда, разбежались, Бегает за ними бабушка со свои котом, похитчиков оба ловят. Кого первого поймают, тот для следующей игры уже бабушка, а второй кот.
Вот и вся игра
Так в неё в старину играли, а теперь, кому захочется, всякий может, играя, прибавить в нее и свои выдумки. Хорошо попробовать „крыночку” на воздухе. Избушку тогда можно в каких-нибудь кустах выбрать и для баньки хороший уголок найти. Да и бегать, когда кот с бабушкой станут детей ловить, на воздухе куда лучше, чем в комнате.
Можно попробовать и в „Мышку” сыграть.
Для этой игры участников всегда должен быть нечетное: трое или пятеро.
Если участников трое, то двое выбирают себе под норки углы в комнате. Третий по жребию – водырь. Водырь ходит из угла в угол и спрашивает:
— Мышка, мышка, продай уголок.
— Не продажен,—говорит мышка, если почему-нибудь не хочет или боится рисковать.
Идет водырь к другой мышке.
— Продай уголок.
Если мышка согласна продать, то отвечает:
— Повернись-ка спиной.
Водырь оборачивается спиной, а сам насторожился, прислушивается. Чуть зашуршало, это значить, что мышки норками меняться собрались.
Стали мышки из одной норки в другую перебегать, а водырь раньше их хочет в норку попасть. Попадет и сделается эта норка его домком, а мышка, прогулявшая свое место, становится водырем.
Игра в голуби.
Играющие выбирают голубя, голубку, голубяток и ястреба. Голубь, голубка и голубятни поселяются в гнезде. Выберут играющие какое-нибудь место и согласятся, что это гнездо. Кругом него бродят голубятки, пробуют летать, помахивают крылышками. А голубь с голубкой попеременно летают за кормом. Улетит голубь. Останется мать с голубятами, а тут, откуда ни возьмись, ястреб. Налетел ястреб, схватил голубенка и тащит к себе. А на выручку голубенку торопится отец. Голубь начинает бороться с ястребом. Отобьет голубенка, – назад возьмет. Не отобьет,—одним голубенком в гнезде станет меньше. Игра продолжается, пока ястреб не отнимет всех детей.
Игра эта очень шумная и очень увлекательная. Случается, что ястреб слишком входит в свою роль и чересчур треплет голубей.
Лиса в норке.
Играющие выбирают лису. Назначают ей норку, где лисе полагается стоять на одной ноге.
Лиса в норе, а играющие ходят вокруг, лису дразнят, за платье хватают, лают по собачьему, в ладоши хлопают. Лиса подпрыгивает на одной ноге, протягивает руку и старается кого-нибудь хлопнуть. Играющие увертываются и смотрят во все глаза, не встала бы лисичка на обе ноги или для удобства ногу бы не переменила. Только заметят что-нибудь, так и кричат:
— Лиска, в норку, лиска, в норку.
И лиса идет опять назад в норку, и опять ее дразнят, и опять она выпрыгивает на одной ноге из норки и старается кого-нибудь хлопнуть. Кого ударит, тот вместо неё станет лиской, а старая лиска идет со всеми дразнить новую в её норке.
Вот несколько старинных игр.
Залежались, завалялись эти дедовские игры, стали, как неживые. Но это ничего. Они оживут, как только в них заиграют. Они, как спящая царевна. Едва проснулась, а вокруг уже все засуетились. Только звякнули в колокольчики каких-нибудь „первинчиков“, а игра уже услышала, поняла, и – шу!—белые лебеди полетели, Таня-баня из-под железных столбов вылезла, сам корольчик забегал. Это игра ожила, и тому, кто разбудил ее от долгого сна, она отдает все, что у неё веками накоплено: и орешки, и медок, и ледок, и шутки, и смех, и веселье.
(Н. Троицкий. 1908г.)