Записки обезьяны – поучительный рассказ
Наконец-то исполнится моя мечта: я одна, совсем одна в кабинете моего хозяина и могу приняться за издание моих записок.
Первым делом позвольте вам представиться.
Меня зовут Шимпаки, мне шесть лет. Физически я довольно красива (не хвастаюсь). Шерсть у меня коричневая, рыжеватая, шелковистая, глаза быстрые. Таковы мои приметы. Нравственно я тоже не дурна,—уверяю вас. Сердце у меня золотое. Я люблю капитана, моего хозяина, его жену и его двух детей. Я бы жизнь отдала для того, чтобы избавить его от горя.
Меня считают умною. (Между нами говоря, я этому верю). Говорят, что я шалунья. Это правда. Почему не посмеяться иногда немножко?
Вредна ли я? Все уверяют, что да; но это ложь. Я делаю промахи довольно часто, когда работаю над своим воспитанием. Но кто же не ошибается?
Мой единственный недостаток состоит в том, что я не прочь полакомиться. Я обжорлива, правда; но как и всякая обезьяна. Эта несчастная слабость стоила мне свободы. Вот как это было.
Я родом с острова Мадагаскара. Чтобы доказать вам, что мы, обезьяны, знаем больше, чем про нас думают, скажу вам, что этот остров лежит в Индийском океане, на юг от Африки. На нем три или четыре миллиона жителей (точность до одного миллиона, но я не слишком педантична).
Я родилась в густом лесу, среди бананов, хлопчатников и кокосовых пальм. Что за наслаждение резвиться среди деревьев, слушая пение чудесных птиц, сверкающих на солнце, будто драгоценные каменья! У нас в лесу лианы гирляндами спускались от одного дерева к другому, и стволы деревьев казались покрытыми множеством самых разнообразных цветов. В те времена я и не думала о том, что буду когда-нибудь восхищаться этим чудным местом. У меня тогда была одна забота: остерегаться леопардов и шакалов. Моя добрая мать меня баловала. Ее звали Хлопчатницей, потому что она устроила свое гнездо на вершине высокого хлопчатника. Она была всегда печальна со времени смерти моего отца, которого разорвали дикие звери.
Мать знала, какой грешок водиться за мною, и часто говорила мне: “Берегись, малютка: твоя страсть к лакомствам погубит тебя!”
“Да, как бы не так!” думала я, продолжая беззаботно резвиться.
Однажды вечером, прыгая при свете луны на мягком зеленом мху, я заметила у корней банана какой-то странный предмет, какого раньше никогда не видела.
Это был довольно большой глиняный кувшин с длинным узким горлышком. Я сначала поколебалась, а потом стала приближаться к этому странному предмету, который в одно и то же время привлекал и пугал меня.
Гоп, гоп! прыгала я, все приближаясь к нему.
Странный предмет не двигался; я стала смелее.
Приблизившись, я с любопытством заглянула в отверстие кувшина и увидела… Увы! То, что я там увидела, принесло мне горе: я увидела массу красивых желтых зернышек, блестящих и таких аппетитных, что я радостно усмехнулась. Это были зерна кукурузы, мое любимое кушанье. Я ела эти зерна несколько раз, но не часто; это бывало в те дни, когда, следуя за матерью, я выходила на плантацию кукурузы. Эти дни были для меня настоящими праздниками. Я еще ни разу в волю не насытилась этим вкусным кушаньем, так как моя мать, боясь встречи с другою обезьяной, звала меня идти за ней, что я делала, правда, очень неохотно.
Но в этот вечер мне нечего было бояться. Моя находка лежала посреди леса, вокруг не было ни души, а запас зерен был так велик, что его хватило бы на прокорму целого семейства. С радостью всунула я руку в узкое горлышко кувшина и захватила целую горсть зерен.
Затем я хотела выдернуть руку… но это оказалось невозможным. Как ни трясла я рукой, как ни вырывала ее, все было напрасно… Я стала беспокоиться.
Левою рукою почесала я себе затылок и сказала: “Нечего сердиться, надо подумать. Твоя рука вошла легко, надо, чтобы она и вышла так же.”
Я возобновила свои усилия. Все было напрасно. Кувшин был слишком тяжел, я не могла поднять его. Я была поймана, как та лисица, о которой говорится в басне, что она для своего спасения пожертвовала своим прекрасным хвостом. А я… не могла же я пожертвовать рукою. Грустные мысли приходили мне в голову… Что делать! Разве бросить зерна… Я и думать об этом не
хотела. Я вспомнила о матери и начала кричать. Бедная мамочка! Она быстро прибежала. Я ей рассказала всю историю. Она подумала немножко и сказала:
— Брось кукурузу! Может быть тогда рука пройдет через отверстие.
— Но, мама, ведь я для того только и всунула руку, чтобы взять зерен.
— Ну что ж! Надо пожертвовать кукурузой ради свободы.
— Мама, если я брошу зерна, кто-нибудь другой съест их.
— Что же делать!
— Я не хочу бросить свою находку.
— Но ведь это невозможно.
— А вот я попробую.
— Бесполезно, поверь мне, дочь моя. Брось эти гадкие зерна. Завтра мы пойдем на плантацию и может быть, найдем там несколько колосьев кукурузы.
— Да, но ведь жаль бросить эти, когда я держу их в руке.
— Послушайся меня, моя бедная малютка!
Мне не хотелось повиноваться и бросить мое сокровище.
Рассуждая, как и все молодые, избалованные обезьяны, я испускала страшные крики ярости, думая, что мой гнев заставит кувшин расширить горлышко. Ведь моя мать всегда уступала моим капризам. Я кричала и хрипела, не слушая советов моей бедной мамочки.
Вдруг послышался треск хвороста: двое белых людей, невиданных мною дотоле, приближались к нам.
Мать моя со слезами умоляла меня бросить кукурузу. Но, несмотря на опасность, я все еще сжимала крепко зерна и скорее умерла бы на месте, нежели выпустила их.
Паф! Паф! Раздались выстрелы и мать упала к моим ногам, прижимая руки к груди.
Я была ошеломлена. Я ничего не соображала и… еще крепче сжимала мою добычу.
Один из охотников подошел ко мне и сказал:
— Обезьянка молодая; я отнесу ее своему капитану.
— Смотри, со смехом сказал другой: она не выпустила. А, маленькая лакомка, ты дорого поплатилась за свою глупость. Как не стыдно быть такой дурочкою! И ведь все так попадаются: эта
хитрость всегда удается.
Оба охотника весело смеялись.
Ударом топора они разбили кувшин, причину моего несчастия и не обращая внимания на мои стоны, унесли меня с собою. Мой хозяин, капитан Матан, назвал меня Шимпаки и увез с собою в Париж.
Не думаете ли вы, что после этого приключения я перестала быть лакомкой? Нет! Успех есть, конечно, но очень малый. Этот недостаток ужасен. Я не могу войти в кухню; чтобы не стащить там кусочка порея или несколько луковиц.
Я до страсти люблю порей, а вы?
Но вот звонят к обеду, пора складывать вещи.
Если мои записки вам не слишком надоели, то я буду их продолжать как-нибудь в другой раз.
Ваша покорная слуга Шимпаки.
Перевод с французского Гл. Дадыкиной.