Китайская сказка “Атласное платье”
Отец, когда же ты купишь мне обещанное атласное платье? Я с нетерпением жду того времени, когда ты поведешь меня в магазин богатого Кули-кана, японского купца? Все мои подруги покупают у него.
— Мы обойдемся и без Кули-кана, Пэи-ла. Приходя завтра утром в мои новые загородные сады,
Пэи-ла не спала всю ночь. Она представляла себе прелестный павильон среди отцовских садов, и в павильоне—лаковые подставки и полки, заваленными самыми великолепными шелковыми материями.
— Что бы мне выбрать?—размышляла она с беспокойством, лежа не своей бамбуковой постельке, — Розовой яркий фуляр, или белую шелковую материю, вышитую зелеными драконами? А не лучше ли взять небесно-голубой атлас, усеянным золотыми звездами? Конечно, голубой атлас всего лучше. Утром Пэи-ла весело села в легкий паланкин вместе со своей кормилицей, и отправилась в отцовские загородные сады. Янг-тзе был там уже с самой зари, присматривая за работами и отдавая приказания своим многочисленным садовникам.
При самом входе, молодая девушка страшно разочаровалась. Она совсем не так представляла себе новые сады! Где же яркий расписной киоск, где висячие резные мостики, миниатюрное озеро? Где роща перистых бамбуков, где клумбы ирисов и плавучие белые нимфеи? Хоть бы одна маленькая джонка с пестрыми флагами и лентами. Хоть бы одно деревцо, обрезанное в виде летучего змея, или крылатого дракона! Что скажут Минг-ча, Биен-Гоа и насмешница Джиа-динг? Куда ни взглянешь—всюду обширные поля, покрытые сочной, свежей зеленью; тутовое дерево, рис и хлопчатник роскошно разрослись на полях, и при лучах сверкающего солнца блещут, точно длинные серебряные ленты, бесчисленные каналы чистой, прозрачной воды, принося свежесть и плодородие всему окружающему.
Пэи-ла выскользнула из под легкого шелкового зонтика, который несла за ней кормилица, и подбежала к Янг-тзе так скоро, как только позволяли ей крошечные ножки, едва ее поддерживавшие.
— Отец!—вскричала она:—зачем этот гадкий хлопчатник, эти несносные рисовые поля? К чему эти вечные тутовые деревья?
— Дитя мое, хлопчатник даст одежду беднякам, а рис накормит их. Неужели тебе неприятно, что я думаю о бедных, Пэи-ла?
— Нет, нет, дорогой отец! Но для чего тебе эти тутовые деревья?
Янг-тзе лукаво улыбнулся.
— О, Пэи-ла, Пэи-ла, славная моя девочка!—сказал он, лаская шелковистые волосы молодой девушки— Если бы ты знала, какой клад заключается в моих бедных тутовых деревьях, ты дорожила бы ими более, чем священным цветком лотоса!
— Какой клад?
— Да, милая дочка, там же мы найдем и атласное платье, которое я тебе обещал!
Пэи-ла посмотрела на отца с величайшим изумлением. Она вытаращила, на сколько это было возможно, свои маленькие, черные глазки, и ее тонкие, черные брови поднялись до самых корней ее прямых волос.
— Ты, верно, смеешься надо мной—сказала она, наконец.
— Нет, милое дитя. Подойди, Нинг-по, мой искусный садовник, покажи этой неразумной девочке те драгоценные семена, которые ты держишь в руке.
На мозолистой ладони садовника Нинг-по Пэи-ла увидела бесчисленное множество крошечных семечек, которые, по ее крайнему разумению, не обещали ничего хорошего,
— Это что же такое?—спросила она.
— Неужели ты не догадываешься? Это твое будущее атласное платье.
— Какой ты шутник, отец!
— Я вовсе не шучу, Пэи-ла. Предоставим солнцу сделать свое дело, я через несколько дней ты, может быть, начнешь мне верить.
Пэи-ла не ожидала ничего хорошего, но она все-таки верила слову своего отца и была кроме того очень любопытна, а потому в назначенный день снова явилась в сад.
Хоть бы одно семечко! Вместо семян она увидала тысячи тысяч крошечных гусениц, не толще шелковинки, которые покрывали деревья снизу до верху.
— Ах, эти противные гусеницы!—воскликнула девушка с отвращением,— Какая гадость на твоих тутовых деревьях! Только этого не доставало!
— Да, дитя мое, ты права: этого, действительно, не доставало: если бы из семечек не вышли гусеницы, ты, пожалуй, так бы и осталась без атласного платья.
Пэи-ла довольно любезно улыбнулась в ответ на отцовскую шутку, точно и теперь соглашаясь ему верить. Несмотря на свое отвращение к гусеницам, она стала посещать сад каждый день.
Гусеницы, между тем, росли не по дням, а по часам. Янг-тзе обратил на это внимание дочери.
— Еще бы, очень понятно!—сказала она с уверенностью.—Эти противные гусеницы едят ужасно много! И как они шумят. Какие гадкие. Как мне жаль твоих тутовых деревьев, отец!
— Что ж делать! Надо же мне кормить моих маленьких работниц, которые так охотно трудятся для моей ненаглядной дочки.
Прошел целый месяц. В одно прекрасное утро Янг-тзе объявил, что гусеницы достигли своего полного развития.
— Посмотри, они сбросила свою последнюю кожу!—сказал он.—Ты, верно, заметила, что гусеницы меняют таким образом четыре костюма, по мере того, как они становятся для них слишком узки. Теперь каждая гусеница в тысячу раз больше, чем была в день своего рождения.
— Тем лучше! Бедным тутовым деревьям уж совсем плохо. Посмотри, отец, эти жадные гусеницы так изглодали их листья, что они стали похожи на легкие кружева!
— Со временем, да при терпеливом уходе, тутовые листья превращаются в атлас, Пэи-ла. Теперь я тебя попрошу подождать только несколько дней. Мои маленькие ткачи уже принялись за работу.
Под конец недели Янг-тзе принес своей недоверчивой дочке красивый кокон золотистого шелка, и она весело принялась его разматывать.
— Как это тонко!— восклицала она,—Никакая пряха не сработает так хорошо, как эта гадкая гусеница!
— Ну, Пэи-ла, не правду ли я говорил?—спрашивал через три месяца мудрый Янг-тзе у своей дочери, которая с восторгом рассматривала уложенный в лаковую шкатулку небесно-голубой атлас, усеянный золотыми звездами, точно ночное небо. Разве ты не следила собственными глазами, день за днем, час за часом, как тутовый лист превращается в атлас.
– Прости меня, дорогой отец! Я никогда не забуду этого урока, и прошу тебя научить меня еще многому из того, что ты знаешь.
Пэи-ла получила не только одно красивое платье из загородных садов. Они принесли ей пользу и в другом отношении: там она научилась наблюдать, изучать природу и ждать. Когда кто-нибудь удивляется ее обширным познаниям и спрашивает, как это она их приобрела, она обыкновенно отвечает отцовской поговоркой: «Со временем, да при терпеливом уходе тутовые листья превращаются в атлас».