На ершовых именинах

На ершовых именинах.

Среди коряг в глубоком тёмном омуте жила-была Щука. Щучий народ звал её «старой мамкой», потому что она всем приходилась если не матерью, то бабушкой или даже прапрабабушкой. Прочие рыбы звали её «главной разбойницей», потому что она за столетний век переварила в своём бездонном желудке целые потомства пескарей, плотичек и прочих безобидных рыбёшек.
Старая мамка среди щук считалась самой мудрой и опытной. И потому она из года в год учила молодых щурят уму-разуму. Собирала их в своём омуте и давала уроки жизни. Устраивалась у старой коряги и поворачивала свою голову так, что все щурята хорошо видели глубокий тёмный шрам на черепе возле глаз. Сначала спрашивала:
— Видите шрам на моей голове? Замечаете рубцы на моём хвосте?
— Видим, видим! — Почтительно галдели щурята.
— Это следы молодости и неопытности. Водится у нас малюсенькая неприметная рыбёшка под названием ёрш. И все эти раны я получила по его милости.
И рассказывала слушателям каждый год одну и ту же историю.
Вот эта история.
Однажды, лет семьдесят назад, когда Щука была сравнительно молодой, Ерш вздумал праздновать свои именины. Может, месяц, а то и два готовился он к этому празднику: решил пригласить всех соседей и потому трудился и днями и ночами — припасал закуски. Скоро ли, долго ли, а день торжества наступил. По просьбе Ерша стайка шустрых уклеек разбежалась по всей реке приглашать рыб на именины.
Гости не заставили долго ждать себя. Солидно переваливаясь, приплыл упитанный лещ. Возле стола шевелил усами задумчивый налим. Важно плавал между рыб и справлялся о их здоровье нарядный окунь. Поближе к поверхности резвились уклейки и хариусы. К самому дну прижались пугливые пескари. Везде и всюду сновала шустрая плотва. Сквозь воду пробивались лучи солнца и ярко поблёскивали на чешуе гостей.
Хоть и разбойница была Щука, но и её пригласил гостеприимный Ерш. Она пожаловала позже всех. Увидели её пескари и от испуга прижались ко дну, с беспокойством поглядывали на неё плотички и уклейки. Но Щука приветливо поздоровалась и все успокоились.
Праздник начался. Ёрш суетился, угощал гостей. Скоро наступило всеобщее веселье. Щука миролюбиво поглаживала плавниками молодого леща. Пескари поднялись со дна и беззаботно сновали меж больших рыб, при одном виде которых раньше пугливо прижимались ко дну.
Разбойница Щука только делала вид, что очень довольна праздником, а на самом деле она думала: «Ну, разве наешься этими маринованными мухами и червяками? Вот леща бы проглотить — у него такая жирная спинка!» Она широко открыла зубастую пасть и лещ метнулся в сторону.
— Вот глупенький! — Засмеялась Щука. — Чего ты испугался? Мне стало скучно — я и зевнула нечаянно.
Лещ ответил, что он ничего не боится и что только хотел поплясать, но сразу же раздумал. Однако как ни приглашала Щука, он к ней не подплыл, а направился к весёлой компании нарядных окуней.
Щука мило улыбалась насторожившимся гостям, а в душе проклинала себя за несообразительность: надо было проглотить леща, когда ласкала его, тогда он жмурился от удовольствия и никто на них не обращал внимания, потому что все смотрели на весёлую пляску уклеек. А теперь вот попробуй закусить, когда все на неё поглядывают с опаской и держатся на почтительном расстоянии!
Много пришлось похлопотать заботливому хозяину Ершу, чтобы успокоить своих гостей. Обильные закуски и пьяные корни сделали постепенно своё дело. Известно же, после хмельного и плотной еды настроение меняется само собой: молчаливые становятся разговорчивыми, осторожность и подозрительность переходят в благодушие, даже в бесшабашность, слабосильный трусишка вдруг начинает воображать, что он самый смелый, самый храбрый во всём огромном подводном царстве.
Так случилось кое с кем и из гостей Ерша. Пожалуй, только задумчивые налимы да франтоватые окуни не потеряли головы. Но они были достаточно крупны и сильны, чтобы не слишком беспокоиться. Гости, как водится, разбились на группы: налимы беседовали с лещами, окуни затеяли разговор с Ершом-именинником и его родственниками, пескари кувыркались на дне, а беззаботные уклейки стали играть в пятнашки. Щука похвалила их за весёлый характер и сказала, что игра в пятнашки — очень интересная игра. Пьяненьким уклейкам щучья похвала очень понравилась и одна из уклеек сказала приветливо:
— Давай и ты, тётя, поиграй с нами.
— Поиграть-то хочется, да что скажут другие рыбы: такая, мол, большая, а туда же, с маленькими в пятнашки гоняется! Ещё засмеют.
— Ничего не засмеют! Они ничего не видят и не слышат, — загалдели уклейки. — Им не до нас, они затеяли скучные, серьёзные разговоры.
— Ну, если уж так… Если уж вы очень просите, — как будто нехотя и очень громко, чтобы слышали другие, ответила Щука. — Могу, пожалуй, поиграть.
Одна уклейка сразу же запятнала её — задела хвостиком и крикнула на ходу:
— Тебе водить, тётя Щука! Догоняй!
И Щука догнала, открыла пасть, весёлая уклейка не успела пискнуть, как очутилась в щучьем желудке. Игра в пятнашки для уклеек кончилась очень невесело: через минуту- другую почти всех их проглотила Щука.
А пир между тем шёл своим чередом. Щука как ни в чём не бывало опустилась рядом с Ершом-именинником, вяло двигала плавниками: её одолевал сладкий сон.
Кто-то запоздавший на праздник принёс весть, что по соседству поселился судак, очень большой, очень серьёзный и очень важный.
— Да ведь это же мой близкий родственник! — Обрадовался Ерш. — У него ведь тоже на спине колючки. Надо обязательно пригласить судака в гости. Попрошу уклеек: они самые почтительные и самые шустрые.
— Уклеечки – резвушки, будьте так добры, пожалуйте ко мне на секунду. Уклеечки, да где же вы?
— Нас нету, — донёсся издали печальный голос.
Все оглянулись и увидели между коряг перепуганную уклейку.
— Куда же твои весёлые сестрички делись?— Спросил Ёрш.
— А мы… мы играли со Щукой в пятнашки. И она… проглотила всех моих сестричек.
— Ка-ак так? — Округлил глаза Ёрш. — Так вот почему она уснула! Я её пригласил в гости, как порядочную соседку, а она — глотать моих гостей! Не позволю!
Ерш гневно нахохлился и расправил свои колючки, разбежался да тюк Щуку прямо в глаз. Она сразу очухалась от сна, взвыла от боли, ударилась головой о камень. Со злости бросилась за сестрой Ерша и проглотила её. А та своими колючками распорола щучью глотку. Разбойница заметалась, то о камень ударится, то наскочит на острую корягу. На всём её теле появились глубокие раны. Да вдобавок ещё ерши и окуни как следует перекололи её. Дорого обошлись Щуке проглоченные уклейки: целый год залечивала она свои раны.
С тех пор прошло лет семьдесят, а старая Щука всё ещё не может забыть ершовых именин. Сейчас, как только увидит этих ершей, удирает как можно дальше. А когда учит молодых щурят уму-разуму, то свой рассказ всегда заканчивает такими словами:
— Не ходите, детки, на Ершовы именины. Даже если очень будут просить — всё равно не ходите. Бойтесь не только ершей, но и всех-рыб, когда они собираются вместе. Даже пескаришки опасны, когда их много. Сидите тихонечко в корягах и подкарауливайте одиночек. Только одиночек!
Как видите, ребята, одиночек и в воде подстерегают всякие опасности и неприятности. Даже самых безобидных на свете рыбёшек — ершей и тех не так-то легко взять, когда они сообща. Их побаивается даже эта старая разбойница Щука.