Сказка о Васильке
Сказка
В одной деревне жил молодой парень. Он женился на работящей девушке, жили они дружно в своей избе.
Когда на полях появились жаворонки, родился у них сын, и назвали, его по деду Василием.
Во всей деревне не было ребенка красивее и милее Василия. Кто взглянет ему в ясные, синие глазки, непременно, смеясь, скажет: “Ты Василек”. Так Васильком его и прозвали.
Шли урожайные годы, —и вдруг пошли—то засухи, то постоянные ненастья, то налетала тучей прожорливая саранча, то тревожил хлеба жучок.
Павел вздыхал, Марфа плакала; не хватает хлеба на троих, —отец с матерью едят мало, кормят только любимого сына.
Вот продали лошадь, увели со двора и корову—в избе хоть шаром покати.
Павел ходит молча, угрюмый; Марфа худеет и тоскует.
Думали Павел и Марфа, думали, как от голода отбиться, и надумали Василька отправить в город, поискать счастья, а самим идти на заработки.
В одно воскресенье пошли они в церковь и горячо молились.
Как кончилась обедня, отец перекрестил сына и сказал:
— Василек, молись Богу, трудись и жалей все живое!..
Мать перекрестила, поцеловала сына и дала ему мешок, в который положила последнюю краюшку хлеба.
Дошли они до своей избы, и оттуда Василек с мешочком побрел по дороге.
Прошел Василек полсотни сажень, остановился, взглянул на избу, на стоявших вдали родителей. Тяжело, грустно у него на сердце, льются слезы ручьем. Постоял он с минуту, встрепенулся, пошел—так дошел до поворота, снова остановился, прошептал: еще шаг, и я не увижу ни родителей, ни избы!.. Нет, не могу идти дальше… Но отец сказал «молись!»
Василек упал на колени и молился, — на душе его стало легче. Он поднялся и, не оглядываясь, быстро пошел по дороге.
Шел Василек сначала полем, потом лесом, вдруг слышит жалобное мяуканье, видит—у большого камня сидит черная исхудалая кошка. Взял он ее, погладил и сел на камень, вынул из мешка хлеб, поел, дал и кошке.
Захотелось ему пить. Он пошел дальше лесом. Стал прислушиваться,—слышит журчание ручья—направился туда, напился, напоил и кошку.
Время близилось к вечеру, заходило солнце. Василек устал, присел на камне. Вскоре стемнело; клонило Василька ко сну. Василек улегся вблизи камня, прижав к груди кошку и тут же заснул. Во сне он видел свой дом, отца и мать. Утренний ветерок подул ему в лицо; он проснулся, огляделся и залился слезами, но ему послышался в шелесте листьев голос отца—”молись!” Василек горячо молился и почувствовал себя твердым. Потом они немного поели с кошечкой, попили водицы из ручейка, и Василек пошел дальше.
Шел он часа два – три, видит в стороне старую избенку, в дверях стоит древняя старуха. Василек снял шапку, поклонился старому человеку.
— Куда идешь, молодец?.. — Работы ищешь?
— Да, бабушка, я рад буду работать!— ответил Василек.
— Иди ко мне и работай!—прошамкала беззубая старуха.
Василек подошел ближе и спросил:
— А что велишь делать?
— Видишь, стена у моей избы чуть держится, надо ее перебрать, даю на эту работу день… Сделаешь это хорошо, найдется и другое!..
Василек опечалился, думая не справиться ему с таким делом; черная кошечка прильнула к его ногам замяукала: «мяу, мяу, мурлы, мурлы—словно говорила: «берись, делай!» Он погладил кошечку, поклонился старухе и сказал:
— Что же, берусь.
Засмеялась старуха и говорит:
— Зачерпни воды из колодца, отрежь вот ломоть хлеба, потом напейся и иди на чердак, поспи, а с зарей берись за дело.
Так Василек и сделал: поел, попил, взобрался на чердак, нашел там чистую солому, на ней с кошечкой улегся и крепко заснул.
Спит Василек, но чувствует, что-то в носу у него щекочет,—чихнул, протер глаза и видит: кошечка хвостиком водит по его носу—будит. Потухала заря, всходило солнышко. Утро было прекрасное. Не теряя времени, Василек спустился по лестнице, пошел к колодцу, умылся, помолился, огляделся.
Перед ним лежат новые бревна и топор. Он тут же взялся за дело.
Кошечка от него ни на минуту не отходит—как только ему тяжело, она ласкается, весело мурлычет… Дивится Василек и усердно работает. Так работал до полудня. В полдень послышались тяжелые шаги старухи; идет она, постукивает клюкой.
— Ай да молодец, вижу дело, спорится, не пожалею куска хлеба, глотка воды, отдохни полчаса, и опять берись за работу!— крикнула старая.
Василек поклонился, съел кусок хлеба, запил его глотком воды и прилег поспать. Ровно через полчаса в носу его защекотало, он проснулся. “Ах, ты, добрая моя!” прошептал кошечке и вышел на работу.
Берет Василек бревно за один конец, кошечка лапками за другой и хвостиком поддерживает. Так бревно за бревном кладут они в стену. Спускается солнце к закату—стена готова. Старуха выходит, стучит клюкой, дивится:
— Ай да молодец, ни хлеба, ни воды не пожалею, проспи ночь, завтра перекрой крышу!—приказывает она.
Василек поклонился, поел, напился, с кошечкой поделился и улегся спать.
Утром, чуть занялась заря, кошечка хвостиком нос его щекочет, он проворно встает, умывается, молится и берется живо за дело. Опять все для него заготовлено: тес, гвозди, топор. Василек лезет на крышу, кошечка тес подает. К полудню половина крыши перекрыта. Старуха приходит, похваливает, дает хлеба, воды в волю и велит поспать с полчаса.
К вечеру крыша была готова. Старуха дивится, похваливает: «молодец!., молодец!..»—дает хлеба большой каравай и целое ведро воды—ешь, пей,—не хочу. Василек низко кланяется,—потрудился он много и ест, пьет досыта. Кошечку не забывает и вместе с ней идет спать.
Как только засиял первый луч, кошечка его разбудила. Они вскоре весело взялись за дело. Старуха приказала сложить новую печь—работа не малая! Начал он разбирать старую печь,—пошла пыль столбом.
Чихает Василек поминутно. Кошечка тоже, но дела они не бросают. К полудню старой печи точно и не бывало. Старуха приходит, Василька треплет с любовью по плечу, велит есть, пить сколько угодно. Он отдохнул, принялся класть новую печь, кошечка ему помогает. Только Василек кончил работу, старуха и тут, как снег на голову—подивилась и говорит:
— Ай да молодец, работал ты хорошо, даю, что имею: вот тебе три больших гвоздя: один за усердную молитву, другой за то, что труда не боялся, а третий за то, что пожалел мою кошечку. Она в лесу заблудилась. Поешь, напейся, отдохни, и отправляйся домой!..
Сказала это старуха и скрылась. Василек держит гвозди в руке, думает: “насмеялась, видно, надо мной старая!” и чуть не плачет, хочет уж их бросить, а кошечка у ног его трется и, не умолкая, поет свою песенку: «Мяу, мяу, мурлы, мурлы».
Утро вечера мудренее,—вспомнилось Васильку. Взял он ломоть хлеба, но не мог съесть и половины, пошел к колодцу, и лишь губы помочил, так его гвозди расстроили, и кошечка не пила, не ела. Так улеглись они и заснули. Но ему плохо спалось, он возился на соломе и думал: «идти домой, к отцу, к матери, или нет.» Под утро немного задремал; но проснулся во время, умылся, усердно помолился и почувствовал, что на сердце у него легко.
Он взял свой мешок, положил пол-ломтя хлеба и хотел его закинуть на спину,—в это время кошечка принялась напевать то тихо, то громко: «Мяу, мяу, мурлы, мурлы,» и все около гвоздей вертится. Василек смотрит, кошечка спину выгибает и знай себе мурлычет. Он ее треплет,—собирается уйти, а она то к нему ластится, то шевелит лапкой гвозди. «Значит, ты хочешь, кошечка, чтобы я их взял,—ну, пусть будет по твоему, авось дома пригодятся,»—сказал Василек, нагнулся и положил гвозди в мешок. Кошечка успокоилась, проводила его до порога, замяукала и прыгнула в новую печь.
Василек идет легко, сам удивляется, что уже до лесу дошел, до того самого камня, у которого лежала кошечка, и стало ему жаль, что она не с ним.
Захотелось Васильку отдохнуть, — он присел, поел хлеба, пошел к тому же ручейку напиться. И пришло ему в голову вымыть гвозди.
Опустил Василек их в воду, они заблестели, засверкали там, как будто он солнечный луч поймал. Долго Василек не решался вынуть гвозди из воды, боялся, чтобы они опять не почернели. Но пора и домой. Он осторожно вынул их, вода стекла, гвозди блестели еще больше!
Василек бережно положил их в мешок и сказал: «Спасибо тебе, старуха, наградила ты меня богато!» Василек не идет—бежит; только у поворота остановился, перевел дух, посмотрел на родительскую избу. И пошел торопливо, скоро. Подходит к избе, на крыльце сидят отец и мать печальные.
Василек их окликнул, они бросились к нему с возгласом:
— Слава Богу, что ты вернулся, без тебя нам жизнь не в жизнь!
— Я не с пустыми руками, поглядите, что у меня в мешке! —радостно отозвался он.
— Пойдем в избу! — сказал отец.
Василек положил мешок на стол,
встряхнул, из него выпали три гвоздя и так заблистали, что мать прикрыла рукой глаза, а отец даже испугался и просил рассказать, как они ему достались.
Василек ничего не утаил.
Дивились они и радовались.
На другой день отец пошел в город, показал там знающим людям гвозди. Их признали золотыми со шляпками из самоцветных камней. В городе за эти гвозди дали ему большие деньги.
Теперь хорошо живут Павел, Марфа и Василек. Изба, у них новая с тесовой крышей, лошадка сытая, корова лучшая, есть и овцы, даже и пчелы—полное хозяйство.
От них бедняк не уходит голодным,—они всякого нищего накормят и оденут.
(Е. Ф. Фрейман. 1896 г.)